Кровь на воздух - Павел Сергеевич Иевлев
— Но если его утверждение ложь, то критяне не лжецы, а значит, его утверждение истинно?
— Но если оно истинно, — подхватила Катерина, — то критяне лжецы, а значит, его утверждение ложно...
— Тебя не замкнёт сейчас?
— Нет, что вы, я не настолько примитивна, чтобы попадаться в логические ловушки. Иначе я не смогла бы вам врать. Ложь требует высокой степени абстрагирования.
— Итак, мы выяснили, что у меня высокоорганизованная, умная и брехливая галлюцинация. Наверное, это что-то говорит обо мне? Знать бы ещё, что...
— Возможно, вы тоже высокоорганизованный и умный, но не очень честный?
— К сожалению, я этого не знаю.
***
Время манёвра. Летящая, как и полагается свободному космическому телу, прямолинейно и равномерно сборка «баржа плюс буксир» меняет вектор движения на траверсный. Для этого включаются маневровые двигатели, расходующие относительно мало топлива. Разгонные, которые жрут как не в себя, в рейсе, как правило, не используют. В норме буксир разгоняет баржу в точке старта, дальше их несёт обычная ньютоновская инерция. Никаких «суперскоростей» и прочего фантастического «сверхсвета» для Экспансии не понадобилось — всё решают траверсы. Скорость, которая нужна для выхода на траверс, легко достижима, вопрос только в экономике процесса, которую задают манёвры. Сколько понадобится топлива для всех поворотов вот этой баржи «на траверс — с траверса», чтобы её доставка окупилась. Задача астрогатора в данном случае — точно дёрнуть корабль на траверс и так же точно его оттуда выдернуть. Чем точнее, тем выгоднее. Чуть ли не единственная задача в космосе, которую нельзя делегировать автоматике, приходится полностью полагаться на человека. Астрог — ключевой член экипажа. Без капитана, медика, суперкарго и даже техмеха корабль, возможно, долетит. Без астрога — нет, никак. Поэтому экипажи стараются минимизировать риски, имея в составе хотя бы двух астрогаторов, пусть даже и не равных по квалификации. И поэтому очень странно, что я летел пассажиром: ну не должны космики отказываться от возможности зарезервировать лишнего астрога. Даже если их в экипаже уже два. Впрочем, это далеко не самая странная странность, разумеется.
Ловлю момент, включаю маневровые, ощущаю боковое ускорение. На буксире требуется совсем небольшое усилие, чтобы выдернуть его из метрики. Всю работу выполняют зашитые в структуру корабля резонаторы. Как в машине руль с гидроусилителем повернуть. Раз — и мы уже на траверсе. Если включить внешние камеры, на них не будет звёзд. Ничего не будет. Реальность траверса не наблюдаема аппаратно. Если выглянуть в иллюминатор, то увидишь туман. Так реальность траверса выглядит для человеческих глаз, точнее, так она от них прячется. Иллюминаторов на буксире нет, а видеосистемы включают только для контроля стыковочных манёвров, но туман можно увидеть даже в рубке — он как будто чуть-чуть размывает всё, что дальше пары метров от астрогатора. Ещё одна когнитивная аберрация, попытка мозга осознать концепцию ничто.
Следующий манёвр, новый вектор, корабль меняет направление и выходит в нормальную метрику. Астрогатор своё отработал, всем спасибо.
— Отличный траверс, капитан! — одобряет меня воображаемый ИИ.
— Остался один, и мы на месте, — соглашаюсь я. — На каком, кстати?
— Я не имею информации о конечной точке маршрута, — сообщает Катерина.
— Или ты мне врёшь.
— Или я вам вру.
Хреново, должно быть, жилось на Крите во времена Эпименида.
***
Капитаны-соло летают без резонаторов. Это тяжелее, чем работа коммерческого астрога, но, в общем, тоже ничего запредельного. Чем меньше масса, тем проще манёвр. Лёгонький разведкатер может позволить себе лететь без точного вектора, «приблизительно туда», и всё равно попадать, куда ему надо. Тем более, что основная цель его полёта как раз в том, чтобы понять, куда, собственно, надо-то.
Поэтому на разведчиках есть окна. На траверсе «соло» смотрит в бездну своими глазами, ожидая, когда она, наконец, посмотрит в ответ. Никаких видеокамер, никаких расчётов. Безумие, отвага, талант и интуиция. Все «соло» сумасшедшие, и для нас это не диагноз, а профессиональный скилл. Почему я так спокойно отношусь к галлюцинациям? Потому что, если я «соло», то видеть их — моя работа. Для нас траверс не слепой полёт в тумане, а пилотирование в сложных условиях ограниченной, но всё же видимости. Поэтому мы можем прилететь в какое-то новое место, а не только в те, куда проложены маршруты. Прилететь, осмотреться, активировать маяк, на который потом наведутся астроги-маршрутизаторы. Они проложат коммерческий путь, просчитают экономику, затем по нему, возможно, полетят буксиры, пассажирские и грузовые корабли, почтовые авизо и так далее. Возле маяка повесят станцию, а там, глядишь, и колония образуется, если найдётся ресурс, достаточно ценный, чтобы окупить его транспортировку баржей. Это все знают, это и есть «Парадигма Экспансии».
Однако мало кто знает один важный нюанс — ничего из того, что видят в полёте по траверсу «капитаны-соло», не существует. Наукой доказано, что в метрике траверса нет ничего, что можно увидеть глазами или запечатлеть приборами. Одно сплошное ничто, которое абсолютное большинство людей воспринимают как туман, потому что мозгу не из чего построить картинку. И только «капитаны-соло» ловят от него глюки, ориентируясь по которым и пилотируют катер. Никакого рационального объяснения тому, как они в таком случае находят планеты, безошибочно выходя из очередного траверса на их орбите, нет. Просто находят. Только их, только они и только так. На этот счёт есть несколько забавных теорий. Одна из них гласит, что «соло» планеты не находят, а создают. Мол, все найденные ими планеты потому так похожи на Землю, что ничего другого они вообразить не могут. А радиосигналы от колоний не доходят до Солнечной системы не потому, что они слишком далеко, а потому, что это параллельные миры, материализованные воображением безумцев. Сами же «соло» не пилоты-разведчики, а сумасшедшие демиурги-социофобы, создающие безлюдные копии материнской планеты разной степени достоверности.
Мне же ближе вторая теория — что весь «феномен соло» — это одна большая когнитивная аберрация, классическая «ошибка выжившего». Просто те «соло», что не вернулись, уже не расскажут, что они нашли. Или не нашли.
А «соло» часто не возвращаются. Точнее, они не возвращаются всегда. Каждый из них однажды не вернётся.
Интересно, а я вернулся? Или всё-таки нет?
***
«Как для нашего кота
наступила темнота.
Это значит, что теперь
перед ним закрыта дверь…»
— засыпающий мозг поёт мне колыбельную. Наверное, робот-уборщик опять бесконечно моет пустую каюту номер четыре. Замотался я, забыл починить замок.
Ладно, теперь уже завтра.
Глава 8. Глубокий вакуум
— Спи-спи, — сказала сидящая на краю кровати девушка. — По-корабельному ещё ночь, а ты вчера вымотался. По трюму шатался, а потом ещё корабль на траверс тащил.
— С резонаторами это не так уж трудно, — возразил я, зевая.
— Так и ты ещё не оклемался от капсул-шока. Голова болит?
— Да, мигрени жуткие. А ты откуда знаешь?
—
